Философская драма Елены Сазанович о человеке со множеством лиц (этаком многоликом Янусе) напрямую перекликается с другим ее произведением, опубликованном годом ранее, - романом «Перевёрнутый мир» (см. «Литературная Россия» №11, 2007). Два романа тесно сплетаются в своеобразную дилогию, которую можно было бы назвать «Другая судьба или Жизнь за другого».
В «Перевёрнутом мире» актер обменялся с лесником не только оставленным пальто, но и судьбой, со всеми вытекающими отсюда последствиями – женой, любовницей, друзьям, проблемами, мироощущением и т.д. В романе «Всё хоккей!» успешный хоккеист, «золотой мальчик» не меняется судьбой с ученым Смирновым, а скорее пытается заменить его судьбу своей, а его, умершего, – собой живым. Хотя бы потому, что именно по его вине Смирнов покинул наш мир. Впрочем, ему это до конца так и не удалось.
Однако автор не ограничивается рамками одной, пусть весьма значительной философской проблемы. Роман соткан из совершенно различных, на первый взгляд, тем современного бытия, которое традиционно определяется нашим изменившимся и порой фрагментарным сознанием.
Это и тема вины (столь любимая не только отечественными литераторами, но и кинематографистами, например, Андреем Тарковским), и тема принца и нищего (только в детективной интерпретации, когда принц случайно убивает нищего и старается занять его место), и тема памяти (тут уже к философской драме и детективу примешивается и жанр научной фантастики).
И здесь писатель не отходит от своего фирменного стиля: лихо закрученная психологическая коллизия, искрометная игра слов, короткие «телеграфные» фразы, яркие характеры и атмосфера, напоминающая воздух Грина или Беляева. Когда ловишь себя на мысли: а разве так уж важно, где все происходит и в какое время? При этом герои задаются вопросами, актуальными именно сегодня. Решают проблемы, которые вчера еще не были даже сформулированы. Наряду с вечными вопросами и тысячелетними проблемами.
Как, например, избирательное уничтожение (стирание, как в компьютерном «Фотошопе») памяти. Автор сама «изобретает» этот аппарат, и сама же – руками главного героя – уничтожает его. Но кто знает: не существует ли уже давно такой аппарат? Не идет ли уже некий чудовищный эксперимент над человечеством, когда из памяти целых народов стирают (или искажают) важнейшие моменты их истории? Ведь о чем говорят – о том и помнят. А сегодня говорят много всего разного, но в основном о какой-то ерунде, мелочевке, бытовухе… Впрочем, эти размышления – уже за рамками романа.
Главный герой сумел-таки искупить свою вину перед убитым ученым. Хотя то единственное, что в итоге он смог сделать, не так уж и мало. Он выполнил последнюю волю покойного ученого и уничтожил его великое открытие – чертежи аппарата для выборочного уничтожения памяти. Может, оно и к лучшему. Человечество, как не крути, пока не готово к таким радикальным изобретениям. Итак в нашем суетном и несправедливом мире слишком многое забывается. Даже слишком быстро.
«Мир еще не готов к подобному открытию», - говорит главный герой романа. И главный антигерой возражает ему: «А к чему был готов мир? К атомной бомбе? К картинам Гойи? К теории Дарвина? К пересадке сердца? Или ко всеобщей свободе? Ничего, проглотили! И атомную бомбу, и Гойю, и свободу! Знаешь, всем, по большому счету, плевать на этот мир. Главное – я в этом мире, а не то, что с этим миром будет. Особенно когда не будет меня…»
В финале герою уже не забыть один – определяющий момент своей жизни. Он обречен на вечные муки совести и вечный поиск уже не существующего ответа. В этом и есть искупление…
Каждому из персонажей романа хочется что-то забыть. Как, наверняка, и каждому читателю. Но, видимо, человеку на то и дается память, чтобы помнить. Чтобы гордиться былыми победами. Горевать от поражений. Сожалеть об ошибках. И главное – не повторять их.
Егор СКОБЕЛЕВ
(Рецензия опубликована в газете «Слово», 2008 г.)[/size][/font]