 170 ЛЕТ НАЗАД БЫЛ ЗАСТРЕЛЕН ВЕЛИКИЙ РУССКИЙ ПОЭТ МИХАИЛ ЮРЬЕВИЧ ЛЕРМОНТОВ
Во вторник 15 июля 1841 года в семь часов вечера на небольшой поляне у дороги, ведущей из Пятигорска в Николаевскую колонию вдоль северо-западного склона горы Машук, в четырех верстах от города два русских офицера, два бывших товарища сошлись в дуэльном поединке. Небо почернело. Вот-вот должен был пойти дождь. Один из офицеров демонстративно поднял руку вверх и разрядил пистолет в воздух. Он дал понять, что убивать не собирается. Второй офицер не стал медлить и выстрелил в своего приятеля – в упор, в грудь. Пуля прошла навылет. Смерть наступила мгновенно… Хлынул ливень. И гремел гром. Суровые горы гневно молчали… Так был подло расстрелян великий русский поэт, прозаик, драматург, художник, автор первого русского психологического романа «Герой нашего времени» Михаил Юрьевич Лермонтов. Так в очередной раз была расстреляна русская культура.
Михаилу Юрьевичу не было и 27-ми. По нынешним временам – мальчишка! Что за возраст? В наше время многие и армии не нюхали, зато умеют классно играть в звездные войны по компьютеру! Мужание и мужество по компьютеру? Зато безопасно. Впрочем, это другая тема…
Самое удивительное не то, что Лермонтов был гением - на гениев Россия щедра. Самое удивительное, что он за неполные 27 лет столько гениального смог сделать. А сколько бы еще мог! Вся его такая короткая долгая жизнь – это протест против несправедливости, это отрицание несправедливой царской действительности, это безмерная любовь к нецарской Родине, которая выражалась в крике о ее пороках. «Прощай, немытая Россия! Страна рабов, страна господ…» Так еще в поэзии никто не кричал… Безусловно, своей откровенностью Лермонтов не мог не подписать себе приговор. Точно так же несколько лет назад подписал себе приговор гениальный Пушкин.
Какие похожие судьбы! Совпадение? В совпадения история слабо верит… Лермонтов тут же «на второй день» занял место Пушкина. Как говорится, по велению Божью. И по аналогичному сценарию был убит. По велению безбожной группки людей…
Хотя на фоне дуэли Пушкина с Дантесом, дуэль Лермонтова с Мартыновым выглядела гораздо некрасивее, непорядочнее, бесчестнее. В первой дуэли хоть внешние правила приличия были соблюдены. Во второй – просто игра без правил. Без экипажа, без врача, без договора, кто первый. На расстоянии четырех-шести шагов. Когда расстрел неизбежен. Причем в первой истории русского поэта убил иностранец. А здесь – наш, однокашник, товарищ…
Еще накануне Лермонтов со свойственной ему задиристостью и черным юмором заявил: «Стану я стрелять в такого дурака». Он в товарищей не стрелял. Накануне дуэли он был весел и даже распил бутылку шампанского.
Впрочем, он всегда вел себя вызывающе. Еще будучи студентом Благородного пансиона при Московском университете Лермонтов принимал активное участие в столкновениях с реакционной профессурой, за что и вынужден был оставить учебу и поступить в Петербургскую школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. Там он и познакомился с Мартыновым. Там Мартынов и стал его, если не другом, то приятелем точно. Знал бы Лермонтов, что его товарищ будет его убийцей!
Как любил повторять Наполеон: «Господи, избавь меня от друзей, а с врагами я и сам разберусь»!
Кстати, Мартынов тоже баловался стишатами, даже осталась поэма, в которой наглядно видно подражание Лермонтову. По воспоминаниям современников, Мартынов вообще был малоприятным ограниченным парнем с большими амбициями, но маленькими способностями. А еще – с огромной низменной завистью. Такие как правило прилипают к великим личностям, питаются их умом, все больше ненавидя, а потом зачастую и убивают… Хотя, безусловно, причины убийства были гораздо глубже… Таких, скорее, легко использовать, их руками легко убивать. Но об этом позднее…
А пока великий поэт «ищет бури». Добровольно. Смерть Александра Сергеевича Пушкина его потрясла. Это был кумир, эталон чести. И Лермонтов честно напишет: «Погиб поэт, невольник чести, Пал, оклеветанный молвой…» Он обвинит в том власть. И власть ему этого не простит. Лермонтов, как и Пушкин, станет личным врагом царя Николая I… И Лермонтова ссылают на Кавказ. Но и после возвращения из ссылки поэт не успокаивается. Его вольные взгляды, независимое поведение все больше тревожат. Он не вписывается в мрачные, тусклые тона николаевской России. Он и не мог вписаться. Официальная политика, Россия голубых мундиров и Бенкендорфа, поэта, мягко говоря, не радовала. Декабристские идеи, помыслы и практические суждения не давали ему покоя, как и не давали покоя многим его соотечественникам - истинным демократам-революционерам. И вот - первая дуэль. Надуманная и бестолковая. Для Лермонтова, но не для царского окружения. С сыном французского посланника Баронтом. Опять милое совпадение? И опять француз? Французы, что ли тогда работали наемниками? Лермонтов повел себя достойно. Он стрелял в воздух.
Николай не преминул наказать Лермонтова за дуэль. Он был послан на Кавказ вторично. Там его должны были убить. Но не повезло – его не убили в боях. Лермонтов проявил необычайную храбрость, был достоин высшей награды, но Николай I с тщательным постоянством вычеркивал его из списка награжденных. Даже заслуженный отпуск не состоялся! Его срочно затребовали в полк. Почему срочность? Или потому что – запланированная срочность?
За год до гибели Михаил Юрьевич напишет «Герой нашего времени». Это абсолютное точное попадание во время. В бесконечное время, где есть несправедливость и от этого – мучительная тоска и бессмысленность мучительной жизни. Лермонтов был по натуре мученик. Возможно, история подобных мыслителей-мучеников еще не рождала. Или родила гораздо позже. «Герой нашего времени» это герой и одновременно не герой потерянного поколения… Это немцы думали, что их Ремарк первым описал "потерянное поколение".
Это американцы полагали, что их Хэмингуэй и Фитцджеральд первыми сожалели о "потерянном поколении". А все случилось гораздо раньше. И о "потерянном поколении" первым написал русский поэт.
Лермонтов остановился ненадолго в Пятигорске. В эти недолгие дни он и погиб. «Нет никакого сомнения, что г. Мартынова подстрекали со стороны лица, давно желавшие вызвать столкновение между поэтом и кем-либо из не в меру щекотливых или малоразвитых личностей. Полагали, что «обуздание» тем или другим способом «неудобного» юноши - писателя будет принято не без тайного удовольствия некоторыми влиятельными сферами в Петербурге. Мы находим много общего между интригами, доведшими до гроба Пушкина и до кровавой кончины Лермонтова. Хотя обе интриги никогда разъяснены не будут, потому что велись потаенными средствами, но их главная пружина кроется в условиях жизни и деятелях характера графа Бенкендорфа, о чем говорено выше и что констатировано столькими описаниями того времени», - так писал первый биограф Лермонтова П.А. Висковатый, который был знаком со многими современниками поэта.
Потаенные средства действительно были. И вообще все выглядит более чем омерзительно. Лермонтов умер за несколько минут, не приходя в сознание. Ливень продолжал хлестать. Васильчиков и Мартынов поскакали в город за врачом, остальные секунданты остались у трупа. В том числе и секундант Глебов, который потом рассказывал, какие мучительные часы он провел, сидя под проливным дождем с головой убитого на коленях, при беспрерывных громе и молнии... Васильчиков вернулся ни с чем. Никто не пожелал ехать в ливень. Мертвый поэт лежал до 11 часов. Наконец, добрый человек доброго Мартынова привез его тело на квартиру.
А вот разрешения на достойные похороны получить так и не удалось. Духовенство боялось! Без разрешения властей! Ведь погибший на дуэли - как самоубийца. Прах для земли? Нет, Лермонтов не достоин! Зато гораздо позже без всяких проволочек будет достоин погребения по церковным канонам его убийца. Все по-честному в царской России. И отпевание Михаила Юрьевича не могло быть! Не дал такого разрешения и комендант Пятигорска полковник В.И. Ильяшенков, передав этот вопрос на рассмотрение Следственной комиссии, которая постановила, «что приключившаяся Лермонтову смерть не должна быть причтена к самоубийству» и что Лермонтов может быть погребен «так точно, как в подобном случае камер-юнкер Александр Сергеев Пушкин отпет был в церкви конюшень Императорского двора в присутствии всего города» (заметьте – камер-юнкер Пушкин, не больше, не меньше!). 17 июля в конце дня состоялись похороны. Пришел весь Пятигорск, тогда еще знали поэтов! И чтили их по-настоящему! Но отпевания все же не допустили. Да и в церковь гроб не был допущен. «Офицеры несли прах любимого ими товарища до могилы, а слезы множества сопровождавших выразили потерю общую, незаменимую». Через 9 месяцев по просьбе Е.А. Арсеньевой, бабушки великого русского поэта, гроб с телом внука был перевезен в Тарханы и 23 апреля 1842 г. погребен в фамильном склепе. Вполне возможно, что бабушка Лермонтова, тоже чрезвычайно сильная и мужественная женщина, сделала все, чтобы его тайно отпели в церкви…
В этот же вечер Мартынов и его секундант Глебов были арестованы… Арестованы, и по высшему праву, если такое вообще существует, им грозили суровые наказания. Но высшего права не было. Высшее право было на стороне совсем других. Секунданты Глебов и Васильчиков боялись. Им было чего бояться! Они переписывались с Мартыновым в городской тюрьме и решили давать одинаковые показания. Чтобы любой ценой сгладить свою вину. Впрочем, механизм уже был запущен. И наказание изначально никому не грозило. Все всё знали и понимали изначально.
Вообще, посыл был смешон. Даже для того времени. И даже неприличен для мужчины. Но Мартынов решил быть лучше плохим мужчиной, чем хорошим узником. Мартынов и его союзники утверждали, что Лермонтов обидел товарища. Что-то сказал колкое, что-то гневное. И когда все танцуют, Лермонтов всегда почему-то сидит с печальным видом и все время гадости говорит, а барышни в слезах убегают. Хороший повод для убийства!.. И все же поначалу Мартынова хотя бы приговорили к «лишению чинов и прав состояния». Такой же приговор был и для секундантов. Потом решили лишить Мартынова «чина, ордена и написать в солдаты до выслуги без лишения дворянского достоинства», Но нет! Слишком жестоко для убийц великого поэта! Поэтому «добрый царь» Николая I принял доброе решение: «Майора Мартынова посадить в Киевскую крепость на гауптвахту на три месяца и предать церковному покаянию. Титулярного же советника князя Васильчикова и корнета Глебова простить, первого во внимание к заслугам отца, а второго по уважению полученной тяжелой раны»… Такое безнаказанное убийство русской культуры…
Творчество Лермонтова – это призыв к мятежу и подвигу. Может быть поэтому (по словам князя Васильчикова) в Петербурге, в высшем «благородном» обществе, смерть поэта встретили отзывом: «Туда ему и дорога»… А «добрый» царь Николай I вообще был категоричен, цинично заявив: «Собаке — собачья смерть»… Лермонтова боялись. «Какие силы были у этого человека! – говорил Толстой о Михаиле Юрьевиче. – Чтобы сделать он мог! Он начал сразу как власть имущий… Каждое его слово было словом человека, власть имущего».
Царь Николая I так ненавидел Лермонтова, что о смерти опального поэта упоминать в печати строжайше запрещалось. Даже тридцать лет спустя после дуэли о Лермонтове едва набралось на книжку маленького формата. А когда в начале шестидесятых годов, уже в эпоху царя-«освободителя», поэт стал «в законе», не случайно оказалось, что из пяти участников дуэли в живых осталось лишь двое: Мартынов и один из секундантов, князь А. Васильчиков.
И что был Васильчиков? И что Мартынов? Они были врагами даже друг другу! И все же Васильчиков наконец спустя тридцать лет сумел найти мужество признать вину и Мартынова, и себя. И доказать фактическое убийство… А Мартынов?
Прошли годы... С годами все более понимается, с годами все более осмысливается и по-настоящему признается. Лермонтова уже боготворили. И тем невыносимей становилась жизнь Мартынова. «Гнев общественный всею силою своей обрушился на Мартынова, — писал его современник И. Забелло, — и перенес ненависть к Дантесу на него; никакие оправдания, ни время не могли ее смягчить. Она преемственно сообщалась от поколения к поколению... В глазах большинства Мартынов был каким-то прокаженным».
И все же убийца пережил смерть своей жертвы на 34 года! И прожил вполне благополучную жизнь. В старости он делил свое время между домом в Леонтьевском переулке и крупной карточной игрой в Английском клубе. Он даже стал мистиком, занимался в своем кабинете вызыванием духов и, как вспоминал князь В. Голицын, учившийся с его сыновьями, «как нельзя лучше оправдывал кличку «Статуя командора». Холодом веяло от него, неподвижностью. Но каждый год в день дуэли отправлялся он в один из окрестных подмосковных монастырей замаливать свой смертный грех, сидел там один и молился «по убиенному рабу божьему Михаилу». Поверим? Странно, но не верится. Особенно, когда убийцы стразу же ищут пристанища у Бога. Самый легкий путь. Публично, перед русским народом, перед русской историей он так и не осмелился признаться! Да, Мартынов каялся. Правда, опять же по свидетельству очевидцев, с каждым годом, нет – днем, становился все злобнее и отвратительнее. Бесспорно, прав был командующий войсками на Кавказской линии и в Черномории генерал Граббе: «Несчастная судьба нас, русских. Только явится между нами человек с талантом — десять пошляков преследуют его до смерти».
Гений Лермонтова так и не дал ему покоя до конца жизни. Он опять хочет стать писателем и даже имеет циничный посыл написать о своем бывшем товарище. Но не получается. И не могло получиться. Все же талант от Бога, а не наоборот. Талант от Пушкина, а не Дантеса, от Моцарта, а не Сальери. От Лермонтова, а не Мартынова.
Мартынов опять проиграл. Он, так ничего и не сумевший из себя выдавить, умер в 60 лет, спустя 34 года после дуэли.
Сегодня книжные магазины переполнены. Для кого только нет места! И читают без разбора, всех (если еще читают). Но для Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Некрасова, Толстого в современной литературе места уже нет. Потому что они сложнее, потому что они умнее, потому что они еще могут помочь отыскать выход в «стране рабов, стране господ». Но, похоже, выход этот найти никто не хочет. Или никто просто не верит, что найдет. Так откройте томик великого русского поэта Михаила Юрьевича Лермонтова. Он вам всегда ответит. И не всегда ласково, но зато точно.
Поэт в России больше, чем поэт. Лермонтов был и поэтом, и военным. Он сражался и в литературе, и на войне. Он к штыку прировнял перо. И убит он был в нечестном бою… Когда не захотел убивать.
В оформлении использован фрагмент картины П.Е.Заболотского «М.Ю. Лермонтов в ментике лейб-гвардии Гусарского полка» (1837).
|
